Гудит, гудит уныние равнин,
и каждый столб ложится длинной тенью,
и путь далек, и ты один…
11 мая 1920 г.
И не было ни прошлого, ни цели;
нас вечности восторг соединил;
по небесам, обнявшись, мы летели,
ослеплены улыбками светил.
Решенье чистое, простое
(о чем я думал столько лет?).
Пожалуй, и вставать не стоит:
ни тела, ни постели нет.
Я вижу сны. Скитаюсь и гадаю.
В чужих краях жду поздних поездов.
Мои деревья, ветер мой,
и слезы чудные, и слово
непостижимое: домой!
твое лицо, средь всех прекрасных лиц,
могу узнать по этой пыли звездной,
оставшейся на кончиках ресниц…
и со святыми небесами
мечтами чистыми делюсь.
Я в стороне. Молюсь, ликую,
и ничего не надо мне,
когда вселенную я чую
в своей душевной глубине.
Я над собою солнце вижу
и сладостные слезы лью,
и никого я не обижу
и никого не полюблю.
И все давным-давно просрочено,
и я молюсь, и ты молись,
чтоб на утоптанной обочине
мы в тусклый вечер не сошлись.
