Имя Александра Александровича Дейнеки звучало в нашем доме всегда, сколько я себя помню. С одной стороны, мой отец, народный художник России Герман Вячеславович Черёмушкин, боготворил Дейнеку, считал себя его учеником и последователем и собирал всё, что касалось его творчества. Огромные альбомы, посвященные Дейнеке, его книга «Из моей рабочей практики» заполняли книжные полки в нашей квартире в кооперативном доме Московского союза художников. С другой стороны, моя мама, Марина Вацлавовна Кретович, очень дружила с последней и единственной законной женой Дейнеки Еленой Павловной Волковой, милейшей женщиной, с которой они часто встречались или подолгу говорили по телефону. Приезжали мы и к ней на дачу в Переделкино, где стояла заброшенная летняя мастерская Дейнеки и где можно было выклянчить у Елены Павловны какую-нибудь забытую скульптурку или инструмент Александра Александровича. Шофер Дейнеки, Владимир Алексеевич Галайко, учил меня водить машину — ту самую серую «Волгу» ГАЗ-21, которую Дейнека приобрел в 1960 году. У меня еще ноги не доставали до педалей, а дядя Володя сажал меня на сиденье, широкое, как диван, и разрешал двигать огромным костяным рулем главного достижения отечественного автопрома, срисованного, впрочем, с американского аналога.
В архиве моего деда я нашел почетную грамоту Всесоюзного микробиологического общества о присуждении ему, члену-корреспонденту АН СССР Вацлаву Леоновичу Кретовичу, медали Луи Пастера. Казалось бы, при чем здесь Дейнека? Но вот еще одно удивительное совпадение. Грамота подписана 17 января 1973 года президентом Всесоюзного микробиологического общества членом-корреспондентом АН СССР Максимом Николаевичем Мейселем и секретарем общества Серафимой Ивановной Лычевой. До
Летом 1934 года он знакомится с Серафимой Лычевой, которая станет его музой на многие годы и чьи живописные и скульптурные портреты он исполнит как минимум восемь раз. По одним сведениям, они познакомились в Севастополе, по другим — в Парке культуры и отдыха имени М. Горького в Москве. Позднее Дейнека называл ее «товарищ Лычева-Дейнешкина». Серафима принадлежала к кругу «советской знати» 1930-х годов и была настоящей находкой для Дейнеки. Она была дочерью матроса с мятежного броненосца «Потемкин», сумевшего бежать за границу. Родилась в эмиграции в 1912 году, первые годы жизни провела в Америке и Канаде, где жили родители. «Немного владевшая английским и немецким, игравшая на рояле, имевшая безупречный вкус в одежде, Серафима производила на современников впечатление “строгой и красивой”, “острой на язык” женщины из “высшего общества”», — писала о ней Елена Воронович78.
Отцом новой спутницы жизни Александра Дейнеки был влиятельный и известный в 1930-е годы партийный и государственный деятель Иван Акимович Лычев — человек удивительной судьбы, о котором хочется рассказать подробнее. Он был призван на флот в 1902 году, служил на броненосце «Князь Потемкин-Таврический» и участвовал в восстании. После того как броненосец причалил в Румынии, жил в этой стране и работал машинистом паровой молотилки, рабочим нефтеперегонного завода «Звезда Румынии» в Плоешти. Принимал участие в работе Объединенного матросского комитета в Бухаресте. Как член севастопольской организации РСДРП подписал «Открытое письмо к русскому пролетариату» группы матросов «Потемкина», опубликованное в газете «Искра» в июле 1905 года. Женился на соотечественнице, у них родились дочери Серафима, Раиса и Валентина.
В 1907 году по паспорту на имя Дорфмана Лычев уехал в Канаду, где жил в коммуне русских эмигрантов. После распада коммуны работал слесарем на заводе в Монреале, в 1910 году стал механиком на лесопильных заводах в Британской Колумбии (Канада), а затем — слесарем железнодорожных мастерских в штате Юта. Первые годы жизни его дочерей прошли на Североамериканском континенте, и по своему воспитанию они были скорее американками, хотя тщательно это скрывали. Во всяком случае, увлечение Серафимы быстрыми автомобилями и мотоциклами проявлялось и после развода с Дейнекой. Ее второй муж Андрей Понизовкин был автогонщиком.
В ноябре 1917 года Лычев через Норвегию и Швецию вернулся вместе с женой и дочерьми в Россию, где принял участие в установлении советской власти в родной Самаре. В 1918—1923 годах он был председателем ревкомов Самарского и Пугачевского уездов, заместителем председателя Самарского губисполкома, председателем губсоюза потребительских обществ. В 1923—1925 годах он — секретарь Самарского губкома партии — фактически первый секретарь обкома. С 1929 года — генеральный консул СССР в Лондоне. Против назначения Лычева возражал Максим Литвинов, но Сталин настоял на назначении. В 1932—1935 годах он — председатель ЦКК и народный комиссар РКИ Белоруссии.