Рихо на русский манер начал загибать пальцы, а не разгибать их, как делают западные люди;
Я, еврей, написавший об убийце еврее
Он интересен мне как историку, –
Маяк в те времена – большой костер на башне. Можно зажечь, можно не зажечь, но подавать с его помощью ложные сигналы нельзя. Это выдумка поэтов и романистов, плохо знакомых с морским делом.
фрики. Средних лет женщина щеголяла в серебристом эльфийском плаще с портретом Далай-ламы на спине; другая, постарше, в обобщенно-балканском наряде, диковато смотревшаяся рядом с цивильными монголами, совсем уж не по теме агитировала за выход Болгарии из Евросоюза
такой способ отделения агнцев от козлищ вызывал у меня смутные подозрения в его легитимности.
Пол Драйден знал, что московский разговор за бутылкой подобен кругу вселенной, чей центр везде, а окружность нигде
“Какое прекрасное место,
чтобы прийти сюда однажды ранним утром,
утром ранней осени”, —
сказал старый человек, разговаривая с самим собой,
или со своей собакой,
или с пролетающим ветром.
– Чьи? – спросила Наташа.
Я ответил, что это неважно. Имя автора стихов ничего бы ей не сказало, зато могло оторвать их от человека, ночевавшего тут до нас и ходившего теми же маршрутами, по которым мы пойдем завтра. Без собаки, но тоже в том возрасте, когда люди говорят о себе не только с другими людьми.
Рогов разливал, Галькевич произносил тосты – за гостя, за хозяйку, за науку. Дело пошло
Сын уже чувствовал, что нечаянно угодил в какую-то важную точку
