Наверно, для человека нет ничего тяжелее, чем чувствовать себя одиноким, не принадлежащим ни к какой большой группе, с которой он может себя отождествить. Гражданин Германии, как бы ни был он чужд принципам нацизма, должен был выбирать между одиночеством и чувством единства с Германией, и большинство выбрало единство. Во многих случаях люди, не имеющие ничего общего с нацизмом, защищают нацизм от критики иностранцев, потому что расценивают ее как нападки на Германию. Страх перед изоляцией значительной части населения помогает любой партии завоевать его лояльность, стоит лишь этой партии захватить государственную власть».
», — пишет далее Б.Муссолини, — «даю людям высшую форму свободы: свободу от свободы».
свобода как право выбора неминуемо сопряжена с личной ответственностью за сделанный выбор, а многим ну просто ужасно не хочется нести персональную ответственность за последствия своего выбора.
«Наверно, для человека нет ничего тяжелее, чем чувствовать себя одиноким, не принадлежащим ни к какой большой группе, с которой он может себя отождествить. Гражданин Германии, как бы ни был он чужд принципам нацизма, должен был выбирать между одиночеством и чувством единства с Германией, и большинство выбрало единство. Во многих случаях люди, не имеющие ничего общего с нацизмом, защищают нацизм от критики иностранцев, потому что расценивают ее как нападки на Германию. Страх перед изоляцией значительной части населения помогает любой партии завоевать его лояльность, стоит лишь этой партии захватить государственную власть»
изоляцией значительной части населения помогает любой партии завоевать его лояльность, стоит лишь этой партии захватить государственную власть».
Людей.
Наделенных «высшей формой Свободы» – свободой от свободы».
Гражданин Германии, как бы ни был он чужд принципам нацизма, должен был выбирать между одиночеством и чувством единства с Германией, и большинство выбрало единство. Во многих случаях люди, не имеющие ничего общего с нацизмом, защищают нацизм от критики иностранцев, потому что расценивают ее как нападки на Германию. Страх перед изоляцией значительной части населения помогает любой партии завоевать его лояльность, стоит лишь этой партии захватить государственную власть».
Того, что объединяет фашизм с нацизмом: и то, и другое есть, прежде всего — прибежище мерзавцев.
Эрих Фромм как интеллигент, каковым он, безусловно, являлся, в каждом человеке видит потенциальную жертву, а не палача, не сказал о фашизме самого главного.
Если Джентиле/Муссолини, судя по их текстам, явно тяготеют к томистскому (от Тома — Фома Аквинский) истолкованию свободы, нигде, впрочем, не называя имени его автора, то Эрих Фромм — к юмовскому, что особенно наглядно проявляет себя в главе шестой («Психология нацизма») его опуса «Бегство от свободы».
