Для Мориса — и для Кингсли — социализм есть выражение Царства Божьего; оно уже существует, и людям остается только это осознать. Однако это означает, что социализм следует ограждать от партийной политики, профсоюзов, забастовок и революций — всего того, что затенят эту реальность [46]. «Каждая успешная забастовка придает рабочим ощущение собственной силы и очень опасное презрение к их работодателю», — заявлял Морис.
Морис «рассматривает связь троичного Бога и человечества как центральное послание христианского Писания», поскольку оно «раскрывает единство Бога и человечества» [40]. Это не эксклюзивное единство, но оно подчеркивает присутствие Христа в жизни всех людей — а следовательно, универсальность Церкви и ее призыв к единству и кооперации. Оно демонстрирует, что все люди связаны друг с другом общим братством, общей семьей, и поэтому общество, основанное на экономической конкуренции и соперничестве, противоестественно и бесчеловечно [41]. Вместо такого конкурентного общества Морис призывает к обществу кооперации, основанному на «братстве» или «общности» [42], [43].
у Мориса они находились в иерархической зависимости друг от друга: сначала Церковь, затем — нация, а потом — семья. Более того, Морис иногда предполагает, что Церковь охватывает все сущее — универсальная Церковь и универсальное общество полностью совпадают [38]. Церковь как таковая является основой всякой социетальной кооперации.
По мнению Мориса, общество состояло из трех сфер: Церкви, нации и семьи.
Церковь, утверждал Морис, провозглашает «единство Бога», которое является основой для «всякого единства между людьми». Именно Церковь, писал он, образует «вселенское братство» и единство «всех родов и рас», а также является «божественным средством, которое несет людям послание об их взаимоотношениях с Богом и передает свои благословения последующим поколениям» [36]. Именно этот акцент объясняет нежелание Мориса поддерживать реформаторские движения, профсоюзы, политические партии или даже кооперативные предприятия (которые он в конце концов, впрочем, одобрил): Церковь уже была, по выражению Морриса, «универсальным духовным обществом всех людей», и ничего другого не требовалось
Представления Мориса о кооперативной природе общества вытекали из его экклезиологии — теологии Церкви.
радикальные действия не нужны и потенциально вредны, поскольку попытки построить новые кооперативные структуры грозили повредить существующей кооперативной природе общества, которую нужно было только продемонстрировать. Инстинктивный консерватор, Морис оставался сторонником монархии и социального порядка, выступал против профсоюзов и существенных структурных изменений в политике или экономике [34].
Церковная община представляла собой не скопление разрозненных индивидов, а, как описал ее апостол Павел, тело, состоящее из многих членов, которые работают во имя одной цели (1 Кор. 12: 12–27).
Это Царство, утверждают сторонники левого христианства, представляет собой не отдаленное эсхатологическое обещание — «пирог на небе, когда мы умрем», — но, как показал на своем примере Христос, нечто, за что следует бороться и чего следует добиваться здесь и сейчас.
Бог создал мир и передал его человечеству (вне зависимости от того, понимаем мы нарратив Книги Бытия буквально или метафорически). Это противоречит ситуации, при которой немногие владеют и эксплуатируют природные ресурсы либо угнетают других — посредством своих привилегий или через навязывание своей господствующей точки зрения
