Но именно: страшней не что плодишь,
В углах и плоскостях ища кормилиц —
Страшнее нет, чем: в зеркало глядишь,
А там, на дне, одно — однофамилец.
его отрезала цепочка черных роз.
В раю, должно быть, снег. Единственный в нем житель —
в пальто расстегнутом и мертвый Аронзон.
Я рад
Глухой звезде, над ложем тьму кующей.
Земля есть мозг, а небо череп,
А между ними воздух тьмы,
А луч вовне стремится, через
Ее горящие холмы.
Остались лишь небо и море —
Их гул, их звон, их треск, их лепет.
Поэт есть зеркальце у рта больного мира
как что-то видеть, если ночь?..
Просто — словно волна — распадется
«Неба свод, что созвездьями вышит
