Нам нельзя покупать яблоки, нельзя участвовать в лотерее, нельзя ездить на такси, нельзя заходить в отели. Ни одной мелочи не упустят, такие странные иногда вещи придумывают. Кому какое дело, покупаем ли мы яблоки, — ну в чем тут смысл?
Сегодня, говоря о Холокосте, люди повторяют: «Об этом нельзя забывать». Я тоже думаю, что нельзя. Но, чтобы что-то не забывать, надо прежде это знать
Наш долг здесь — выжить. И выжить, оставаясь людьми. Не животными. Это наш долг перед собой и перед нашими родителями. Подготовиться к жизни, которая наступит, когда все это кончится — потому что это кончится. Должно кончиться.
— Газ, — сказала она и подобрала картофельную крошку, упавшую ей на руку, возле вытатуированного на коже шестизначного черного номера. — А потом, — она проглотила, — в дымовую трубу.
книгу «Нешарим. Дети, выжившие в Терезине
Он похлопал меня по плечу.
— Допустим, на чемпионат мира такая рекомендация не тянет, но ты неплохой игрок, ты многое можешь дать. Можешь многое дать — команде. Ведь ты играешь не в одиночку. Помни об этом. Ты играешь в команде. Одиннадцать палочек. Нешарим. Одни из нас более-менее, другие хороши, Пудлина и Феликс — замечательные, но их тоже рано считать звездами. Но все вместе мы можем быть звездами. Если будем играть заодно.
Франта глубоко вздохнул и кивнул. Потом снова заговорил — медленнее и тише:
— Если мы по-настоящему будем играть заодно, будем помогать друг другу, поддерживать друг друга, чтобы каждый смог выложиться по максимуму. Если каждый сможет положиться на других, знать, что они сделают то, с чем он сам не справится, — если мы будем играть так, то станем лучшей командой в корпусе. Вот я о чем.
А чем мы слабее, тем легче им обтяпывать свои дела.
— Значит, два еврейских мальчика идут по улице в Праге, их останавливают эсэсовцы и спрашивают: «Кто начал войну?» Еврейские мальчики отвечают как учили: «Евреи». Эсэсовцы остались их ответом довольны и пошли дальше. Но тут они слышат, как мальчики о чем-то говорят между собой и смеются. Наци возвращаются и спрашивают: «О чем вы сейчас говорили? Над чем смеялись?» Один из мальчиков отвечает: «И велосипедисты». Эсэсовец, сбитый с толку, спрашивает: «Почему велосипедисты?» Мальчик пожимает плечами и отвечает: «Не знаю. А почему евреи?»
За последние месяцы она все в доме перебрала в поисках каких-нибудь ценных вещей, которые немцы не отобрали: они сказали, что нам не полагается иметь фотоаппараты, печатные машинки, шерстяные пальто и много чего еще. В том числе и лыжные ботинки. Наверное, боятся, как бы мы не потоптали их драгоценные горы. Которые, между прочим, вовсе не их.
, чтобы что-то не забывать, надо прежде это знать.