Письмо — это умирающее тело, осознающее, что одиночество неизбежно, прошлое необратимо, а слова — это всего лишь посылки, нашедшие адресатов.
Иногда мне казалось, что во всю мою еду подмешали тоску: я не знала, как вынуть ее из себя, куда ее деть, как ее смыть — я пахла тоской, выдыхала ее вместо углекислого газа, оставляла на вымытой посуде и приготовленной еде, я засыпала с надеждой, что завтра ко мне вернется радость, но просыпалась, обнаружив ее отсутствие.
Чем дольше я пишу этот текст, тем больше он становится текстом о России, а не о Сереге. Но так и должно быть, потому что Серега был Россией.