Есть и те в обществе, кто не собирается сражаться вообще, если даже враг оказался бы под Ростовом. Таких только с помощью угроз можно загнать в военкоматы. Эти хотят, чтобы их кто-то защищал, а они будут жить и поменьше платить за свою мирную жизнь. Есть те, кто хотел бы устраниться от этого мира в свою нишу, в которой тихо, спокойно и хватает еды и секса, да еще и есть, кем командовать в этой нише. Они создали для себя такой рай на Земле, в котором имеются маленькие радости и маленькие неприятности. Эти, создавшие для себя уютные гнезда, часто возмущаются тем, что их могут втянуть, пусть даже косвенно, в военные события или в какие-либо роковые события в стране. Эти «реалисты» больше похожи на фантазеров. Если подойти ко всему этому более серьезно, то их мир выдуманный и очень хрупкий, ведь они не поняли одного, а именно того, что все в мире нашем взаимосвязано. И потому и их тихая гавань, с их едой, с их сексом, с их маленькой доминантностью над кем-то, тоже маленьким, и их фантазии про права и свободы являются всего лишь производной от мира политической борьбы и кровавых сражений за блага. Мир борьбы может и не заметить, если вдруг повернет свое тело неосторожно вправо или влево, как снесет нечаянно все их тихие гавани. Кто борется в этой жизни, тот не гость здесь, а хозяин, пусть даже он погибнет в кровавой схватке за блага этого мира.
Сдался в плен? – готовься к пыткам или к быстрой смерти. Спасаешь раненых? – снайпер тебя попытается снять. Сам ранен? – добьют. Руки вверх поднял? – не факт, что не получишь очередь из автомата противника, так как возиться с тобой живым у него, у этого противника, нет никакой возможности или охоты. Это война, на войне истребляют людей, а не читают нормативные акты гуманитарного характера.
– А настоящая цель – это нечто большее, чем обыденная, обывательская потребность в пище или размножении. Вот война, к примеру. Здесь нет обывателей, так как добровольно рисковать жизнью обыватель не может. Его для этого необходимо в военкомат вызывать под угрозой УК или проводить для него специальные мероприятия эмоционального характера, с песнями, плясками, с зажигательными речами, которые суть только пропаганда обычная. Обыватель должен быть напуган или эмоционально взбодрен аж до слезы, чтобы на войну пойти, а здесь у нас добровольцы только. Здесь у многих из нас есть какая-то цель.
Каждый сюда приходит пусть и поздно, но если он чувствует, что жизнь наемника это его, то тут его место
Русский закат (!) и русское поле (!), – и этот закат, и это поле, все кажется мне особым знаком, ведь за ними, наверное, и начнется для нас что-то совершенно новое.
Они, прошедшие войны, естественно отделяются от общества, а ведь отделившись от общества, ты возносишься над ним или падаешь вниз, но никогда уже потом ты не будешь одним из тех, кто есть обыватель.