Сорокин, даже трижды вторичный, и в этот раз хорош: в своих убийственно точных стилизациях, масштабном замысле и обилии изобретательных литературоцентричных деталей. Как это часто у него бывает, герой не претерпевает никакого развития, ничего не обретает по ходу книги, а лишь все больше расчеловечивается под влиянием внешних обстоятельств, и мир деградирует вместе с ним. В этом страшный диагноз и прогноз развития сорокинской вселенной. И чем больше любви автора к книге прорывается сквозь эту безжалостную прозу, тем сильнее ранит перспектива мира, в котором на книгах жарят стейки.