Огромная, страшная, мощная, поселившаяся в голове и печёнках, книга.
Будто не одна, а целых пять!
Первая - коротенькая, про нынешнее благополучие и вызывающее злость, нахальное не-оправдание. Вы думаете, вы бы не стали фашистом? Да, ладно вам, стали бы и шли бы общим строем к могильникам в Союзе. А, может, были бы похитрее и засели бы в тылу? Но были бы в партии и закидывали бы руку вверх - так, что плечо хрустело.
Вторая - уже побольше, про Киев и Крым, Бабий Яр и Кавказ. Про те времена, когда лес - про расстрел, море - про трупы, дорога - про линию фронта и взрывы. Наш Макс Ауэ - теоретик, составляет красивейший отчет с фотографиями и цифрами об "окончательном решении еврейского вопроса", за что и получает первую награду.
Третья книга - про Сталинградский котёл. Жуткая, зимняя, разодранная, голодная, вонючая, больная жизнь с обеих сторон. Обугленный город, нищие девчонки, задирающие юбки, взрывающаяся земля, Новый год и Волга, невиданная, ледяная, не пускающая дальше, вглубь.
Потом - лагеря. Их взгляд, взгляд сторожей, идейных и расчётливых, честных и сумасшедших. Их дети и жены в пиджачках и кружевном белье, отнятом у евреев.
И книга-некролог. Фашизму, Берлину. Город музыки, архитектуры, ресторанов и благоустроенных домов корёжат с неба, заливают из-под земли, обрушивают все вертикали, вешают на каждой горизонтали. Весенняя агония апреля 45 года - такая незнакомая и такая вдруг близкая. С осколком в груди гориллы в Берлинском зоопарке.
И все эти книги затоплены сюжетом внутренней жизни и истории главного героя - офицера СС Макса Ауэ. А в ней под стать безумию военного мира - инцест, гомосексуализм, убийства-расправы, ранение, жаркие видения и плоть во плоти.
⠀
Всё это - «Благоволительницы» Джонатана Литтелля, американо-французского писателя. Роман 2006 года завоевал Гонкуровскую премию и Премию Французской Академии.
⠀
Советую всем! «Благоволительницы» точно стоят вашего времени, эмпатии, возмущения и принятия.
И ещё в книге закопано множество наших национальных стеклышек-тайничков: и Лермонтов в Пятигорске, и Чехов в Ялте, и почти Зоя Космодемьянская, и Достоевского мотивы, и даже Штирлиц, как ровесник и участник тех же событий.
