Недуги, что ли, его ослабили, старость ли в разор разорила, голод ли измучил, только не может он прежней власти над собой взять. Так и гремит у него в ушах: «Проклятый! душегуб! живорез!» Что ж в том, что он за собой вольной вины не знает? ведь проклятий‑то все‑таки не заглушишь! Ох, видно, правду сказал медведь: только и остается, что руки на себя наложить!