Все послереволюционные перемещения Юрия Живаго проходят в поле «безвременщины», знаками которой становятся:
— очевидные анахронизмы;
— сомнительные (или невероятные, противоречащие «здравому смыслу») датировки событий в «личных» сюжетах персонажей;
— расплывчатость называемых временных промежутков;
— отказ от ориентации на церковный календарь (и горькое признание его несостоятельности в новых условиях, см.: часть десятая);
— назойливое внедрение в текст внешних примет «безбытной» революционной эпохи и вызванных ими резко политизированных суждений героя, стремящегося к бытию вне политики;