Смех в еще большей степени, чем чувственное «мление», несовместим с религиозным благоговением, которое испытывает герой рассказа перед греческой статуей. Известно, с каким подозрением христианство относится к смеху, и это отношение отражалось в литературе и искусстве XIX века, будь то эссе Бодлера «О сущности смеха» (De l’essence du rire, 1855; эту сущность поэт считал сатанинской)416 или известная (записанная Тургеневым) фраза художника Александра Иванова «Христос никогда не смеялся»417. Но смех — не только предмет религиозно-идеологической оценки; подобно «млению», это заразительный коммуникативный эффект, передающийся в текстуальной среде рассказа от одного персонажа к другому.