Час ночи. Вы лежите в постели, ваше сознание кокетливо танцует на грани сна, а ваш партнер успокаивающе урчит рядом с вами, как вдруг вы подскакиваете от громкого стука. Вы собираетесь с мыслями и прислушиваетесь, пока ваш мозг перезагружается и перерабатывает информацию. Это вам приснилось или случилось на самом деле? Это был стук или скорее полноценный удар? Донесся ли этот звук с улицы или снизу?
Пока вы думаете, ваш разум окунается в водоворот возможных вариантов. Усердно цепляясь за что-то обыденное – дети пошли попить и разбили стакан на кухне, – вы тыкаете пальцем в молчащий силуэт рядом с вами. Нет, ваш партнер ничего не слышал. Ложись спать.
Любопытство осталось неудовлетворенным, пульс учащается, и вы хватаете с крючка на двери свой халат и выходите к лестнице. Щелкнув выключателем, вы заливаете светом весь первый этаж – кажется, все тихо, но по мере того, как вы заглядываете поочередно в детские спальни и видите детские контуры под одеялами, ваше беспокойство неуклонно нарастает.
БАБАХ.
Вот это уже ни с чем не спутать. Вы бегом устремляетесь обратно в спальню – на этот раз ваш партнер тоже это услышал. Он уже вылезает из постели, в то время как вы инстинктивно направляетесь к шкафу в поисках чего-нибудь для защиты – чего угодно, – и вам под руку попадается маленькая деревянная вешалка. Страх не оставляет шансов оценить всю нелепость ваших действий, и вы хватаетесь за нее. Ваш партнер идет следом, с мобильным телефоном в руке, на лестницу, и вы вместе осторожно спускаетесь вниз.
Чем ближе вы к кухне, тем отчетливее слышится звук открываемых и закрываемых ящиков. Когда ваш партнер инстинктивно поворачивается, собираясь бежать обратно наверх к детям, он спотыкается. Это лишь легкий стук, но он оказывается достаточно громким. Дверь кухни распахивается, и оттуда выходит мужчина. Первое, что вы видите, – и единственное, что вы вспомните, когда будете давать показания позже, – это бейсбольную биту в его руках.
Когда люди описывали подобные события, происходящие словно в замедленном действии, вам всегда это казалось банальным клише, однако теперь каждая миллисекунда растягивается так, что это кажется просто нереальным. Единственное, что сейчас имеет значение, – это ваши дети. Ваш партнер на четвереньках взбирается наверх, с каждым шагом словно преодолевая гору. Когда он наконец добирается до вершины, то оглядывается на разворачивающуюся внизу сцену, где вы, размахивая своей хлипкой вешалкой, противостоите куда лучше вооруженному взломщику. Только вот он видит уже несколько иную картину: вешалка валяется на полу, а бита каким-то чудом вырвана из лап злоумышленника. Теперь вы стоите на первой ступеньке лестницы, оказавшись тем самым в более выгодной позиции по отношению к вашему противнику, и замахиваетесь бейсбольной битой.
Следом за треском, с которым она ударяется о череп грабителя, сразу же слышится глухой стук – противник, поверженный, падает на пол и больше не двигается. Вы толком не помните, что было дальше, только как вы со своим партнером в недоумении уставились друг на друга, после чего перевели взгляд на лужу крови вокруг распростертой на полу фигуры, а потом снова друг на друга. И обратно на лужу крови, туда-сюда, туда-сюда, пока в какой-то момент кто-то не побежал к детям, а кто-то не позвонил в службу спасения.
После приезда полиции и скорой, забравшей на носилках взломщика, вы сидите в гостиной с нетронутой чашкой чая в руках и пытаетесь пересказать события последних двадцати минут, в то время как ваш партнер делает то же самое на улице. Все ваши действия, настаиваете вы оба, были инстинктивной реакцией в пылу момента. Вы не искали этой конфронтации – она ворвалась через окно вашей кухни в святая святых вашего дома. Столкнувшись с немыслимым, один из вас выбрал бежать, в то время как другой – драться, но ни за то ни за другое решение вас, без сомнения, нельзя осуждать.
Без сомнения?
Мысль о том, что вас могут обвинить, – не говоря уже о том, чтобы привлечь к ответственности за травму, нанесенную вооруженному человеку, ворвавшемуся в ваш дом, настолько же оскорбительна, насколько смехотворна.
ПОЧЕМУ ЖЕ ТОГДА ВО МНОГИХ ПОДОБНЫХ СЛУЧАЯХ ПЕРЕД СУДОМ ОКАЗЫВАЕТСЯ ИМЕННО НЕВИННЫЙ ХОЗЯИН ДОМА, А НЕ БЕССОВЕСТНЫЙ ГРАБИТЕЛЬ?
Пока вы думаете, ваш разум окунается в водоворот возможных вариантов. Усердно цепляясь за что-то обыденное – дети пошли попить и разбили стакан на кухне, – вы тыкаете пальцем в молчащий силуэт рядом с вами. Нет, ваш партнер ничего не слышал. Ложись спать.
Любопытство осталось неудовлетворенным, пульс учащается, и вы хватаете с крючка на двери свой халат и выходите к лестнице. Щелкнув выключателем, вы заливаете светом весь первый этаж – кажется, все тихо, но по мере того, как вы заглядываете поочередно в детские спальни и видите детские контуры под одеялами, ваше беспокойство неуклонно нарастает.
БАБАХ.
Вот это уже ни с чем не спутать. Вы бегом устремляетесь обратно в спальню – на этот раз ваш партнер тоже это услышал. Он уже вылезает из постели, в то время как вы инстинктивно направляетесь к шкафу в поисках чего-нибудь для защиты – чего угодно, – и вам под руку попадается маленькая деревянная вешалка. Страх не оставляет шансов оценить всю нелепость ваших действий, и вы хватаетесь за нее. Ваш партнер идет следом, с мобильным телефоном в руке, на лестницу, и вы вместе осторожно спускаетесь вниз.
Чем ближе вы к кухне, тем отчетливее слышится звук открываемых и закрываемых ящиков. Когда ваш партнер инстинктивно поворачивается, собираясь бежать обратно наверх к детям, он спотыкается. Это лишь легкий стук, но он оказывается достаточно громким. Дверь кухни распахивается, и оттуда выходит мужчина. Первое, что вы видите, – и единственное, что вы вспомните, когда будете давать показания позже, – это бейсбольную биту в его руках.
Когда люди описывали подобные события, происходящие словно в замедленном действии, вам всегда это казалось банальным клише, однако теперь каждая миллисекунда растягивается так, что это кажется просто нереальным. Единственное, что сейчас имеет значение, – это ваши дети. Ваш партнер на четвереньках взбирается наверх, с каждым шагом словно преодолевая гору. Когда он наконец добирается до вершины, то оглядывается на разворачивающуюся внизу сцену, где вы, размахивая своей хлипкой вешалкой, противостоите куда лучше вооруженному взломщику. Только вот он видит уже несколько иную картину: вешалка валяется на полу, а бита каким-то чудом вырвана из лап злоумышленника. Теперь вы стоите на первой ступеньке лестницы, оказавшись тем самым в более выгодной позиции по отношению к вашему противнику, и замахиваетесь бейсбольной битой.
Следом за треском, с которым она ударяется о череп грабителя, сразу же слышится глухой стук – противник, поверженный, падает на пол и больше не двигается. Вы толком не помните, что было дальше, только как вы со своим партнером в недоумении уставились друг на друга, после чего перевели взгляд на лужу крови вокруг распростертой на полу фигуры, а потом снова друг на друга. И обратно на лужу крови, туда-сюда, туда-сюда, пока в какой-то момент кто-то не побежал к детям, а кто-то не позвонил в службу спасения.
После приезда полиции и скорой, забравшей на носилках взломщика, вы сидите в гостиной с нетронутой чашкой чая в руках и пытаетесь пересказать события последних двадцати минут, в то время как ваш партнер делает то же самое на улице. Все ваши действия, настаиваете вы оба, были инстинктивной реакцией в пылу момента. Вы не искали этой конфронтации – она ворвалась через окно вашей кухни в святая святых вашего дома. Столкнувшись с немыслимым, один из вас выбрал бежать, в то время как другой – драться, но ни за то ни за другое решение вас, без сомнения, нельзя осуждать.
Без сомнения?
Мысль о том, что вас могут обвинить, – не говоря уже о том, чтобы привлечь к ответственности за травму, нанесенную вооруженному человеку, ворвавшемуся в ваш дом, настолько же оскорбительна, насколько смехотворна.
ПОЧЕМУ ЖЕ ТОГДА ВО МНОГИХ ПОДОБНЫХ СЛУЧАЯХ ПЕРЕД СУДОМ ОКАЗЫВАЕТСЯ ИМЕННО НЕВИННЫЙ ХОЗЯИН ДОМА, А НЕ БЕССОВЕСТНЫЙ ГРАБИТЕЛЬ?
