Этот ее застывший взгляд во тьму выражал, почувствовал Скворцов, тоску и отчаяние таких масштабов, что просить прощения было уже бесполезно: он был виноват перед ней не в чем-то конкретном, не в том, что опять пришел пьяным, а по меньшей мере во всем уродском устройстве мироздания, нагромоздившего эти глыбы ледяного мрака за их окном.