Понимание «пространственности» стихотворения у Некрасова, таким образом, существенно отличалось от приговского (хотя бы и не выраженного эксплицитно): для Некрасова «пространственность» означала проблематизацию материальности текста, для Пригова свидетельствовала об онтологической неполноте любого высказывания в искусстве («Нет последних истин — все истины предпоследние»)