Врачи диагностировали у него шизофрению. У него были галлюцинации. В психбольнице, мрачном здании с зарешеченными окнами, гитариста кололи в руки сильно действующими препаратами. Поэтому руки у него онемели, в пальцах пропала гибкость и чувствительность. Когда уколы не помогали, его лечили – или пытали? – электротерапией. Они превращали его в деревяшку, в отупевший кусок плоти, в ком черного, депрессивного сознания. Иногда он просто сидел на стуле у стены, закрыв лицо руками. Ногти на пальцах отросли, он их не стриг.
Что с ним случилось? Принято считать, что слом его сознания произошел той ночью в Мюнхене, когда он ушел в трип с людьми из Коммуны. Еще предполагается, что в Мюнхене ему дали плохой ЛСД, и дрянь уничтожила его как человека.
В нем теперь был страх, тот иррациональный страх, который вдруг поднимается из тьмы подсознания, затапливает психику и заставляет человека бегать в ужасе по комнате. Страх, который нельзя объяснить. Страх пред жизнью? Перед людьми? Перед ужасными последствиями собственных поступков? Страх перед тем, что не имеет названия?