толпою» того, что он называл «иронией уже не частной, а исторической жизни»: «Комизм, юмор, ирония — не всем доступны, и всё, что возбуждает смех, обыкновенно считается у большинства ниже того, что возбуждает восторг возвышенный. Всякому легче понять идею, прямо и положительно выговариваемую, нежели идею, которая заключает в себе смысл, противоположный тому, который выражают слова ее