Если мы готовы принять символическую точку зрения, хотя бы в качестве гипотезы, то сразу станет понятным, что это сновидение представляет собой попытку со стороны бессознательного привести христианское начало в гармонию с будто бы непримиримой его противоположностью – с животным инстинктом – посредством понимания и сострадания. Не случайно официальное христианство никак не связано с почитанием животных. Эта особенность, особенно заметная в сравнении с буддизмом, остро ощущается повсеместно – чувствительными людьми, и один современный поэт даже воспел Христа, жертвующего жизнью в искупление страданий бессловесных животных[37]. Христианская любовь к ближнему может распространяться и на животных, на животное в нас, она способна охватить любовью все то, что сурово вытесняется строгим антропоморфным миросозерцанием. Будучи вытесненным в бессознательное (обратно в источник, из которого оно возникло), животное в нас становится звероподобнее, и в этом факте, без сомнения, кроется причина того, что ни одна религия не осквернила себя пролитием невинной крови в той же степени, что и христианство: мир не видывал войн кровавее, нежели схватки христианских народов между собою. Подавляемое животное вырывается наружу во всей своей дикости, когда получает свободу, и в ходе самоуничтожения влечет мир к коллективному самоубийству. Будь каждый из нас лучше осведомлен о животном внутри себя, мы бы, наверное, больше ценили жизнь, считали ее абсолютом, высшим нравственным принципом, инстинктивно восставали бы против любой институции, любой организации, грозящей этой жизни массовым истреблением.