В этом плане весьма показателен рассказанный С. Т. Семеновым случай из собственной практики общения с тогдашними — без иронии и преувеличения — властителями сельскохозяйственных дум читающей публики. Осознав вред мелкополосицы для крестьянского хозяйства, он обратился к московским земским агрономам с предложением начать борьбу с этим злом. Простой крестьянин Семенов был писателем-самородком, учеником Л. Н. Толстого, и он сумел добиться, чтобы его выслушали.
На его докладе, помимо уездных агрономов, присутствовали и такие суперавторитетные в народнических кругах профессора, как тогдашний московский губернский агроном В. Г. Бажаев, Н. А. Каблуков и А. Ф. Фортунатов.
Однако, пишет Семенов,
отношение всех присутствовавших к предлагаемой мною мере и плану, впоследствии принятому земской агрономией [! — М. Д.], оказалось такое сдержанное, что не дало никаких практических результатов.
Мелкополосица была признана самым разумным способом распределения общественной земли, строго и справедливо равняющим неровные угодья, и изменение этого способа было бы ненужным нарушением веками сложившихся привычек легко и прекрасно разверстывать между собою общественное богатство.
Комментарии тут излишни.
Разумеется, я не имею в виду, что народническая литература на 100% недостоверна или что в русской деревне была благостная жизнь. Отнюдь.
Вместе с тем я считаю, что нам сто с лишним лет навязывается неверное понимание нашей собственной истории. В массовое сознание внедрен специально отобранный усеченный набор «полуправдивых» фактов, который интерпретируется вполне определенным образом.
Другими словами, наша история попросту фальсифицируется.
Ведь полуправда — «худшая ложь» — раздвигает границы манипуляций до бесконечности.
И это стало возможным в огромной степени потому, что существует крайне важная герменевтическая проблема — проблема семантической инфляции.
Это основной дефект восприятия эпохи.