если бы сейчас Мими поднялась и приказала всей Палате умолкнуть, перестать хлопать, ведь это суд, а не театр, и не овации уместны, а работа мысли и совести — вот тогда она была бы поистине великой императрицей. Но на этот решающий шаг Минерве не достало воли.