На сакральный статус книги в раннем авангарде покушались не единожды. Во-первых, авангард с самого начала выступил с радикальной письмоборческой претензией, громогласно артикулированной в «полемике манифестов»: «Ничего не пишите! Ничего не читайте! Ничего не говорите! Ничего не печатайте!»257 Во-вторых, в полном соответствии с письмоборческой интенцией в оформлении авангардистских изданий начинает преобладать принцип отрицания. Последний проявляется прежде всего в продуманной эстетике одноразовости, а также в использовании материалов и графических решений, которые предполагают не столько чтение, сколько рассматривание и тактильный контакт. С этой переориентацией на другие органы чувств связан сложный процесс переопределения текстуального и графического форматов, а также поэтологических концептов.
Рукотворность книг раннего авангарда, однако, преломляется не только в