Она играла и пела, рисовала практически в любой технике, но ей никогда не хватало упорства добиться той степени совершенства, которая устроила бы ее саму и которой она действительно могла бы достичь. Сама она не обманывалась и понимала, что и в рисовании, и в музыке она многого не достигла, однако не возражала, когда обманывались другие, и не испытывала угрызений совести за то, что ей приписывались некоторые достоинства, которыми она не обладала.