глядя на то, как толстяк отбивает в воздухе летящую в него посуду под вопли и причитания хозяина харчевни. Каждую разбитую чашку, любое щербатое блюдце, расколотое напополам, он сопровождал таким горестным плачем, словно у него на глазах погибало его родное дитя.