Людского хвороста вязанки. Мне пора
давным-давно с толпою примириться
и самому в себе толкаться и толпиться,
да и душа созрела для костра.

Но встретится лицо — не то, что лица.
Придвинется Лицо — что в озере утра
всех серебристых рыб влюбленная игра,
всех солнечных колес сверкающие спицы.

Тогда-то и себя увидишь, но вдвоем:
над озером струится светлый дом,
его зеркальный брат на круге зыбком замер…

Один во множестве и множество в одном —
два одиночества, две силы движут нами.
Меж небом в озере и в небе небесами

есть как бы человеческий проем.