Это был голос низкий, чистый, открытый. Петров подумал, что на такой голос можно идти, как на далекий зов — через пустыни, непроглядные ночи, ледяные перевалы, — идти, сбивая в кровь ноги, а когда не хватит сил, то упасть и ползти. Лишь бы увидеть, схватиться за косяк двери, сказать: «Вот… я пришел… Не прогоняйте меня». Есть голоса, как обещание счастья.