Много десятилетий назад, во время нашей первой настоящей ссоры с матерью, когда в возрасте четырех лет я инстинктивно и с некоторой досадой поняла, что не могу переставить кровать в свой любимый угол комнаты, отец научил меня возвращать себе чувство контроля над ситуацией, переносясь в иной мир, который никто не может у меня отнять. После Исламской революции я осознала хрупкость нашего повседневного существования, легкость, с которой можно отнять у человека все, что он называет домом, все, что составляет его идентичность, ощущение «я» и чувство собственной принадлежности. Я поняла, что отец и его истории подарили мне возможность строить дом, не зависящий от географии, национальности или чего-либо еще, что другие люди могли у меня отнять. Эти истории не оградили меня от боли, которую я испытала после смерти родителей, не принесли утешения и не помогли подвести черту. Но лишь после смерти отца и матери я поняла, что они, каждый по-своему, подарили мне дом, который всегда со мной; дом, хранящий воспоминания и неподвластный тирании людей и времени.