– Механизм работы сновидения и прост и сложен одновременно, – продолжала Наталья Алексеевна, бросив на опера мягко-укоризненный взор. – По существу, он состоит в превращении мыслей в галлюцинаторное переживание. Это характерно и длястрашных снов. Именно эти наши кошмары имеют содержание, более свободное от искажения. По Фрейду – это откровенное исполнение наших затаенных желаний. Исполнение это иногда иллюзорно, а иногда и реально. Желание действительно исполнилось, но давно, и по каким-то причинам его постарались забыть, подвергли цензуре саму память о нем. Вы спросите почему? Возможно, потому, что сама суть желания заключалась в чем-то плохом. Мне очень нравится это детское словечко: очень емкое. Что-то было в забытом прошлом «плохое», о чем постарались больше не вспоминать, вычеркнули из памяти. И вроде это удалось – днем, а вот ночью… Для Фрейда оставалось загадкой, почему наши скверные желания и воспоминания о них шевелятся в нас именно ночью, мешая нам спокойно отдыхать. Загадка это и по сей день. Мы не будем лезть в эти смутные дебри, а запомним только то, что страшный сон – суть воспоминание о чем-то желанном и темном, – докторша нахмурилась. – В нашем случае поводом для кошмара Зверевой стал испытанный ею страх. Возможно, возникла определенная ассоциация – воспоминание о другом, столь же сильном испуге, пережитом в прошлом, который уже забылся, но…