Очевидно, что экзальтированная любовница заняла в мире скрябинского воображения именно то место, которое до нее пустовало, — женского начала, жаждущего Скрябина, поклоняющегося его искусству и приходящего от каждой его ноты в религиозно-эротический экстаз.