И в этот час, когда лучи, придя с другой стороны дома и словно из другого времени дня, преломляли углы комнаты, и воздвигали на комоде, рядом с отблеском пляжа, временный алтарь, пестрый, как цветы вдоль тропинки, и развешивали на стене трепещущие, теплые сложенные крылья света, готового вспорхнуть и улететь, и нагревали, словно ванну, квадратный провинциальный ковер перед окном, глядевшим на внутренний дворик, который солнце разукрасило фестонами, точь-в-точь виноградник, и как будто обрывали лепестки с цветастого шелка кресел и обдирали с них золотое шитье, отчего красота и затейливость обстановки только выигрывала, — эта комната, которую я пересекал в одну минуту, собираясь идти одеваться для про­гулки, напоминала призму, рассекавшую на отдельные цвета свет, бьющий в окна, а еще она становилась похо­жа на улей, где вразброд расслаивались упоительные, зримые соки дня, которые мне предстояло отведать, и на сад надежды, растворенной в трепете серебряных лучей и розовых лепестков. Но