Ты сможешь меня простить? — прошептал он, поднимая голову. — Это моя последняя просьба.
Юлий не отвечал так долго, что Брут откинулся назад и закрыл глаза.
— Если ты останешься жить, — произнес наконец Юлий, — о прошлом забудем. Ты понял, Брут? Ты мне нужен.
Неизвестно, слышал ли Брут. Опухшее лицо сделалось еще бледнее, и лишь биение жилки на шее показывало, что он жив. С бесконечной осторожностью Юлий вытер лицо друга от крови и, прежде чем встать, приложил тряпицу к его сломанной руке.