Даже и позднейшая советская интеллигенция — снова вторичная и созданная как бы на пустом месте в основной массе из неграмотного народа — и та страдала старым русским теократическим комплексом (теперь уже в варианте человекобожия), хотела от власти своего обязательного участия в принятии решений, навязывала себя в качестве совести, хотя сама оперировала в основном книжными знаниями вне контекста их создания и применения.