самом деле, самые прекрасные места его музыки для меня те, где в дальней дали еще слышен наигрыш еврейских сельских музыкантов. Не так давно в пешеходной зоне одного северогерманского города я слушал литовских музыкантов, чьи инструменты звучали совершенно сходным образом. Один играл на гармошке, второй — на помятой тубе, третий — на контрабасе. Я слушал, не в силах оторвать от них глаз, и вот тут понял, чтó Визенгрунд однажды написал о Малере, а именно что его музыка — кардиограмма разбитого сердца.