В этом и заключалась сила «популярного модернизма», как называл его Фишер, стремящегося переплетением популярного и авангардного «разрешить парадокс приверженности политической позиции и потребительскому удовольствию». Популярный модернизм не столько указывает на тупики, в которых мы застряли, стремясь «беспристрастно перебирать в уме <…> возможности», сколько «свидетельствует об отрицаемых депрессивных условиях нашего настоящего