…За Сталинградскую битву отец получил первый орден. От волнения у него поднялась высокая температура. Его внесли в дом, где лежала женщина-лейтенант на обмороженном пулемете. Она задвигалась, оживая, и повернулась к отцу. Сквозь валежник прядей, из-под челки, выкарабкался коричневый глаз, огромный, как медвежонок. Она снова, всей своей надсадной красотой, легла на пулемет. На гимнастерке, на плече у нее, была затканная шелком крови роза. Женщина заговорила, и не цыганская даже — короткая, на длину кинжала — тяга была в ее голосе, но страсть — насыщающая, исчерпывающая — о которой стонет ночами зверь.

— Страшно было? — спросил отец.

— Страшно будет, если война кончится, — ответила ему…