Часть первая

Я сидел за круглым столом в круглой комнате, оглядывал лица людей, сидящих со мной.
Их было много, все никак не мог сосчитать, сколько, всякий раз выходило по-разному. А может, их число и правда менялось.
По левую руку от меня сидел я сам.
И по правую руку от меня сидел я сам.
И напротив меня сидел я сам. И дальше, по кругу, много меня самих. Разных меня, одни были злые, другие добрые, одни счастливые, другие – обиженные на судьбу, одни – влюбленные и любящие, другие, – жаждущие мести.

А до этого я умер.
Умер как-то тихо, незаметно, во сне, даже сам удивился, что все случилось так быстро. А ведь врач обещал еще месяца два, я еще думал, как за два оставшихся месяца выберусь на море, сожгу кой-какие письма, и на тебе… Ау-у, доктор, вы мне еще два месяца должны.
А потом был рай.
Нет, не рай.
Потом был…
Нет, и не ад.
Что-то пограничное. Промежуточное. Загробное.
Где я сидел за круглым столом в круглой комнате. Один – во множестве ипостасей.
А перед нами на столе стоял пирог, заботливо разрезанный на дольки. Пирог – на котором глазурью и джемом был нарисован циферблат, только вместо часов были года. С восемьдесят пятого по пятьдесят пятый, уже не тысяча девятьсот а две тысячи.
Вся моя жизнь.
Мы взяли по куску пирога. Каждый взял себе событие по душе, Влюбленный Я взял последний вечер с ней, где луна разлилась по волнам, Деловой Я остался со своим Святогором, Ненавидящий Я снова и снова прокручивал, как вложил в один удар всю свою ненависть…
Мы переживали, пережевывали – раз за разом то, что невозможно было откусить и пережевать, пережить до конца.
Наверное, это все-таки был рай.