Дом, в котором недавно были мама и папа и в котором их теперь не было, пугал Никиту. В него не хотелось входить. Бабушка оставила Никиту снаружи и вынесла ему пластиковую канистру, в которой завелась зелень, расшатавшийся стул и прожженную прихватку. Канистру надо было отмыть, стул — починить, на прихватку поставить заплатку. Бабушка сообщила, что работа — лучшее средство от тоски. Когда подавленный тоской Никита безропотно выполнил все три задания, бабушка придумала четвертое — помогать ей смазывать дверные петли маслом. Когда они принялись за пятую или шестую дверь, бабушка спросила:
— Никита, зачем ты рассказал Королю про охотника?
Никита ничего не ответил. Бабушка прицелилась и выстрелила машинным маслом в дверную петлю. Густая масляная струйка поползла вниз по косяку. Никита вытер струйку тряпкой.
— Никита, я тогда ночью, на сарае, говорила с тобой о личных вещах, — продолжила бабушка. — Орион — это для меня личное, понимаешь?
Никита оторвал тряпку от косяка и поднес ее к глазам, рассматривая оставшиеся на ней масляные пятна.
— Мне не нравится, когда люди болтают о моей… — бабушка запнулась, подыскивая слово, — о моих тайнах.
— Ты не говорила, что это тайна! — воскликнул Никита, вскидывая голову.
Он был обижен. Он не болтун, он хотел помочь Королю.
— Да, не говорила, — согласилась бабушка. — Но…
Она посмотрела на Никиту, вздохнула и махнула рукой с зажатой в ней бутылочкой. Струя машинного масла вылетела из открытого горлышка бутылки и попала бабушке на майку и комбинезон.
— Ох ты, — протянула бабушка, оглядывая себя.
— Король хороший, — глухо проговорил Никита.
— Конечно, хороший.
— Тогда зачем ты его прогнала? — воскликнул Никита, бросая тряпку под ноги.