Однажды в беседе с писателем Теодором Дойблером
[12]
Тракль признался:

«Разновидность смерти неважна. Cмерть так ужасна из-за паденья, и ничтожным покажется всё, что может предшествовать этому и продолжится после. Мы падаем в запредельную черноту. Как может умирание, миг, что ввергает нас в вечность, быть скоротечным?»
[13]

Культуролог и библеист Сергей Аверинцев
[14]
, рассуждая об истоках поэзии Тракля, нашёл для неё удивительно ёмкие слова:

«время, в которое погружены его стихотворения, и есть предсмертная секунда, „вводящая в вечность“ и сама становящаяся вечностью…»
[15]

«Зачарованность самоубийством» во многом и определила сюжет судьбы Тракля и превратилась в один из главных мотивов его поэзии — мотив смерти.