Однако, несмотря на полушутливый, полуторжественный тон, которым он продолжал говорить о том и о другом, я не мог не заметить несколько раз в его жестах и осанке какого-то нервного трепета, какой-то тревожной раздражительности, которые показались мне очень странными и сначала даже несколько раз очень меня пугали. Он беспрестанно останавливался посреди фразы, первые слова которой он забывал, как будто прислушивался с глубоким вниманием, словно ожидая другого гостя или услышав шум, который мог существовать только в его воображении.