Я боялся hunger[174], принявшего форму любви. Потом боялся взаимных духовных и физических перемен в период (он был достаточно долог – по меньшей мере три года) до женитьбы. Наконец, я боялся, что моей любовью будет двигать холодный расчёт.

Однако время уничтожило эти мои страхи, и я теперь могу испытывать любовь, лишённую всякой сентиментальности.