Никогда не ругай других людей. Тем более своих родителей. То, что отец не пустил тебя в поход, ещё не значит, что он плохой. Просто он упустил что-то из виду, не прочувствовал. И вообще, плохое – это всегда отсутствие хорошего. Понимаешь? Это как с темнотой, которой на самом деле не существует. Есть только свет. А когда он заканчивается, приходит тьма. Так и со всем остальным. Нет жестокости, есть недостаток человечности. Нет лени, есть недостаток мотивации. Смотри на всё, думая о хорошем, не придавай плохому самостоятельности, чтобы не усиливать его. Не борись с плохим, а сражайся за хорошее!»
«Наверное, дедушка прав. Папа не такой уж плохой. Просто он что-то упускает из виду, – думал Артём. – Если б не он, я бы вообще сейчас сидел с бабушкой в Чите. Вот уж была бы радость».
Фёдор Кузьмич видел, что Артём едет задумчивый, молчаливый. Решил приободрить его – заговорщицки улыбнулся и спросил:
– Открыть тебе секрет?
– Какой? – прошептал Артём.
– Монголы ведь давно водятся с лошадьми, – Фёдор Кузьмич похлопал своего коня по холке. – Сблизились с ними. На свой манер. И давно придумали, как быстро, за час или даже полчаса, укротить самого ретивого жеребца. Понимаешь, о чём я?
– Да.
– Способ хороший, простой. Только они не любят о нём говорить. Держат в тайне.
– А вы его знаете?
– Знаю. Если хочешь, расскажу.
Артём улыбнулся. Огляделся, будто их кто-то мог подслушать, и, не заметив никого поблизости, кивнул.
– Всё просто, – Фёдор Кузьмич опять подъехал к Артёму вплотную. Говорил медленно, вкрадчиво. И пристально смотрел сухим взглядом, будто выверяя, всё ли Артём понимает: – Из брёвен складывают загон. Совсем небольшой, в таком не развернёшься. Сами собираются вокруг загона, а внутрь заводят жеребца. С ним идёт только самый опытный объездчик. Жеребец молодой, пугливый, в руки даваться не хочет, к себе не подпускает. Неверно подойдёшь, так он тебя лягнёт. Объездчик встаёт в центр. Берёт нагайку, пустую, без шлепка. И хлещет по воздуху. Вот так. – Егерь изобразил удары плети, посмеиваясь над тем, как внимательно следит за его движениями
«Наверное, дедушка прав. Папа не такой уж плохой. Просто он что-то упускает из виду, – думал Артём. – Если б не он, я бы вообще сейчас сидел с бабушкой в Чите. Вот уж была бы радость».
Фёдор Кузьмич видел, что Артём едет задумчивый, молчаливый. Решил приободрить его – заговорщицки улыбнулся и спросил:
– Открыть тебе секрет?
– Какой? – прошептал Артём.
– Монголы ведь давно водятся с лошадьми, – Фёдор Кузьмич похлопал своего коня по холке. – Сблизились с ними. На свой манер. И давно придумали, как быстро, за час или даже полчаса, укротить самого ретивого жеребца. Понимаешь, о чём я?
– Да.
– Способ хороший, простой. Только они не любят о нём говорить. Держат в тайне.
– А вы его знаете?
– Знаю. Если хочешь, расскажу.
Артём улыбнулся. Огляделся, будто их кто-то мог подслушать, и, не заметив никого поблизости, кивнул.
– Всё просто, – Фёдор Кузьмич опять подъехал к Артёму вплотную. Говорил медленно, вкрадчиво. И пристально смотрел сухим взглядом, будто выверяя, всё ли Артём понимает: – Из брёвен складывают загон. Совсем небольшой, в таком не развернёшься. Сами собираются вокруг загона, а внутрь заводят жеребца. С ним идёт только самый опытный объездчик. Жеребец молодой, пугливый, в руки даваться не хочет, к себе не подпускает. Неверно подойдёшь, так он тебя лягнёт. Объездчик встаёт в центр. Берёт нагайку, пустую, без шлепка. И хлещет по воздуху. Вот так. – Егерь изобразил удары плети, посмеиваясь над тем, как внимательно следит за его движениями
