Я была чрезвычайно работоспособной. Могла не спать ночами и без проблем вставала по утрам. Я успевала больше, чем всегда, и успешно репетировала на радость педагогам. Кроме того, я стала гораздо общительней и болтливее, чему удивлялись однокурсники, привыкшие к вечной тихоне. Однажды на одной из генеральных репетиций, в тот момент, когда я была на сцене, у меня из носа фонтаном пошла кровь. Эффектно. Дима нервничал, что мы перебарщиваем с дозировкой. Мое тело изнашивалось.

– Аня, когда закончится весь этот кошмар?

– Осталось на пару дней. И я больше никогда не буду.

А еще мне всегда очень хотелось есть. В студенческом кафе я съедала двойные порции, а мама дома радовалась, что я прошу добавки.

* * *
N пытался выжать из меня как можно больше чувств. Он мог говорить гадости о моих близких, бесконечно обижаться, беспочвенно ревновать, пытался изолировать меня от родных и друзей, заставляя меня слезно проситься ненадолго погулять с подругой. Все это сопровождалось сильными эмоциями. И его, и моими. Не сразу, по нарастающей. Возможно, это была зависимость. Все не могло идти гладко, нужны были бесконечные драмы и горки.

Скоро у меня выработалась ответная реакция на его манипуляции – истерики. Сначала это были просто слезы, но N было мало. Он подкручивал винтики, чтобы мои истерики приобретали более красочные формы. Меня можно было довести до диких животных криков, самовредительства. Я часто выбегала из подъезда босиком, в чем была. Чаще всего эти кошмары происходили ночью.

А после моей истерики он давал слезные клятвы, что больше не будет меня обижать. Проходило время, но все повторялось снова и снова