– Какие подробности? – спросил он, показывая сообщение.

Иванов позволил себе усмешку.

– Господин пристав заявление принял, но заниматься не будет, – доложил он будто сплетню. – Дело-то привычное: торговец рассчитывал распродать товар на праздник, особенно небольшие круглые зеркальца, что дамы для гаданий используют. Торговля не пошла. Он и устроил представление. Дескать, ночью воры пролезли и побили зеркала. Товар наверняка застрахован.

Обсудить хитрость торговца зеркалами не пришлось. В участок ворвался Лебедев. При появлении великого криминалиста любые разговоры стихали, а спина дежурного чиновника сама собой вытянулась в струнку.

– Вот вы где! – заявил Аполлон Григорьевич, помахивая неразлучным саквояжем.

– Вы меня искали?

– Нет. Но ничем обрадовать не могу.

Ванзаров предпочел бы вести разговор без лишних ушей, но затащить Лебедева в сыск сразу не получится: ему надо было выплеснуть досаду и возмущение.

– Фотографии нечеткие?

– Хуже, друг мой, хуже! Тот, кто снимал, вообще не умеет фотографировать, не догадывается, что существует выдержка. Отличный фотоаппарат в бездарных руках не лучше кирпича.

– Кадры черные.

– Конечно! – воскликнул Лебедев. – Уж как возился, что ни делал – бесполезно. Глуха