Вот только Обиджойфула Карпентера пожар поверг в отчаяние. Простившись с Юджином, он не пошел к семье, но все бродил, смотрел на огонь, и слова паренька начинали представляться ему насмешкой. «Вы очень смелы» – да уж, действительно. Он сказал себе, что бессмысленно притворяться в неизбежности гибели Марты. «Я мог снести ее вниз и спасти, но из страха и трусости дал ей сгореть». Был ли он сыном Гидеона, духовным наследником Марты? Нет. Он был ничтожеством.

А как быть с видением сверкающего града? Что с ним сталось теперь? Пожар прокладывал себе путь по Флит-стрит, как некая грандиозная колесница разрушения, и в треске пламени слышался мелющий звук огромных колес, гласивший ужасное, но бесхитростное: «Все пропало. Все уничтожено. Все пропало».