Прачечные, кухни, а также помещения, куда свозили дичь, а потом ее свежевали и коптили. Отсюда и крюки для туш на потолке. Затем лет сорок этот дом арендовали для киносъемок. Некоторые комнаты наверху и здесь все еще приспособлены для этого.
Она открыла одну из дверей. Вик попятился. В окровавленные стены, изрезанные трещинами, были вделаны когти. Пол усеян клочьями волос, прилипших к какой-то коричневой жидкости.
— Зачем все это нужно? — резко спросил Ван, сразу насторожившись.
Сильвия вошла в комнату.
— Уверяю вас, кровь ненастоящая. Это просто старая кинодекорация. Но мы сделаем ремонт и все это постепенно ликвидируем.
Все двинулись дальше по коридору мимо деревянных дверей. На одной из них Вик заметил нарисованного ребенка с изуродованным тельцем. Он остановился и приготовился войти. Сильвия быстро подошла к нему и накрыла ладонью его руку:
— Нет, только не сюда.
Вик застыл на месте, удивившись. Сильвия отдернула руку и постаралась оправдаться:
— Мы с мужем... не можем иметь детей, он страдает... Нет, не надо туда входить, Стефан был в не лучшей форме, когда разрисовывал стены. Это очень, очень мрачное видение... человеческого рождения. Это не составит у вас хорошего представления о нем.
Вик ощутил, как по спине пополз холодок. На послезавтра у Селины назначена амниотическая пункция.
— Но мне все же хотелось бы взглянуть, прошу вас.
Сильвия нехотя кивнула:
— Тогда без меня. Это единственное место, куда я... не могу заходить. Выключатель слева.
Полицейские один за другим вошли в помещение. Вик закрыл дверь и включил свет. Лампочка потрескивала и гудела. На стенах, от пола до потолка, развертывалась огромных размеров фреска. Сотни и сотни рисунков, сделанных углем.
— Да этот парень — псих, — прошептал Ван. — Если позабыть об алиби в ресторане, его надо задерживать.
Вик не ответил. Они стояли перед целым комплексом огромных чудовищных рисунков. На каждом был изображен ребенок-урод, а внизу стояла подпись с названием аномалии, которой ребенок страдал. Были тут и аномалии относительно простые: гемитексия, гермафродитизм, сиамские близнецы. Попадались и аутозиты [54], такие как сирены, экзенцефалы, отоцефалы, циклоцефалы с одним глазом посередине лба [55]. Чем дольше они вглядывались в рисунки, тем более тяжкие уродства им открывались. Омфалозиты, соединенные своим крошечным телом с плацентой аутозита, то есть паразиты двойные...
Ван подошел к изображению сирены:
— Ты видел? Странное совпадение, правда?
Вик встал между двух зеркал и наблюдал, как множится в бесконечности его отражение.
— Да у нас тут с самого начала было полно совпадений, и, на мой взгляд, мы чересчур увлеклись, выискивая их.
Она открыла одну из дверей. Вик попятился. В окровавленные стены, изрезанные трещинами, были вделаны когти. Пол усеян клочьями волос, прилипших к какой-то коричневой жидкости.
— Зачем все это нужно? — резко спросил Ван, сразу насторожившись.
Сильвия вошла в комнату.
— Уверяю вас, кровь ненастоящая. Это просто старая кинодекорация. Но мы сделаем ремонт и все это постепенно ликвидируем.
Все двинулись дальше по коридору мимо деревянных дверей. На одной из них Вик заметил нарисованного ребенка с изуродованным тельцем. Он остановился и приготовился войти. Сильвия быстро подошла к нему и накрыла ладонью его руку:
— Нет, только не сюда.
Вик застыл на месте, удивившись. Сильвия отдернула руку и постаралась оправдаться:
— Мы с мужем... не можем иметь детей, он страдает... Нет, не надо туда входить, Стефан был в не лучшей форме, когда разрисовывал стены. Это очень, очень мрачное видение... человеческого рождения. Это не составит у вас хорошего представления о нем.
Вик ощутил, как по спине пополз холодок. На послезавтра у Селины назначена амниотическая пункция.
— Но мне все же хотелось бы взглянуть, прошу вас.
Сильвия нехотя кивнула:
— Тогда без меня. Это единственное место, куда я... не могу заходить. Выключатель слева.
Полицейские один за другим вошли в помещение. Вик закрыл дверь и включил свет. Лампочка потрескивала и гудела. На стенах, от пола до потолка, развертывалась огромных размеров фреска. Сотни и сотни рисунков, сделанных углем.
— Да этот парень — псих, — прошептал Ван. — Если позабыть об алиби в ресторане, его надо задерживать.
Вик не ответил. Они стояли перед целым комплексом огромных чудовищных рисунков. На каждом был изображен ребенок-урод, а внизу стояла подпись с названием аномалии, которой ребенок страдал. Были тут и аномалии относительно простые: гемитексия, гермафродитизм, сиамские близнецы. Попадались и аутозиты [54], такие как сирены, экзенцефалы, отоцефалы, циклоцефалы с одним глазом посередине лба [55]. Чем дольше они вглядывались в рисунки, тем более тяжкие уродства им открывались. Омфалозиты, соединенные своим крошечным телом с плацентой аутозита, то есть паразиты двойные...
Ван подошел к изображению сирены:
— Ты видел? Странное совпадение, правда?
Вик встал между двух зеркал и наблюдал, как множится в бесконечности его отражение.
— Да у нас тут с самого начала было полно совпадений, и, на мой взгляд, мы чересчур увлеклись, выискивая их.
