В глазах Холмса вспыхнул огонь, щеки покрылись слабым румянцем. На мгновение маска холодного безразличия, скрывавшая его горячую натуру, спала, но лишь на мгновение. Уже в следующую секунду он сосредоточенно раскуривал свою трубку с лицом непроницаемым, как у индейского вождя. Из-за этого напускного спокойствия о Холмсе часто говорили, будто он – не человек, а машина, но у меня, к счастью, была возможность узнать его истинный характер.