Кто б ни видел, пока длилось то предзимье, как он ходит по тем пределам города, что погрустней, могли законно поинтересоваться, чем это он таким занимается, этот беженец, получивший передышку от реки и ее рыб. Призрачно обитая на улицах в бушлате с чужого плеча. Среди стариков в закутках столовок, где обсуждались тяготы жизни, где все никогда уже не будет таким, как прежде. На Рыночной улице исчезли цветы, а колокола звонили холодно и одиноко, и старые торговцы кивали и поддакивали, что радость, похоже, пропала из нынешних дней невесть куда. На лицах у них оставила свой росчерк отстраненность души. Саттри ощущал их маячивший рок, гул в проводах, лучшая весть — никаких вестей.