главное в путешествиях — не конкретные места, а чувство дороги, кофе на заправках, случайные отели и знакомства.
Это очень здорово, когда люди могут вместе посмеяться. Это похоже на любовь. Не на романтические вздохи, а на нечто родственное, крепкое. Любой чужак становится близким после общего смеха. Так мы молодеем и становимся красивыми. И не одинокими.
Ненавижу слово «подросток». Этакое клеймо ущербности. Я человек, просто человек. И главная моя беда в том, что я завишу от вас — взрослых.
«Кафе „Карма“. Меню нет. Что заслужил, то и получишь», — сообщал листок.
И мы рассмеялись уже вдвоём. Это очень здорово, когда люди могут вместе посмеяться. Это похоже на любовь.
Мы завернули за угол как раз вовремя, чтобы увидеть отъезжающий троллейбус. Словно огромная синяя рыба вяло плеснула хвостом и скрылась в туманной мгле. Тупомордый рогатый сом. Мы ему ни к чему, он и так проглотил целую толпу бледных усталых людей. Они невкусные, на следующей остановке выплюнет.
Не то чтобы я сильно скучала по папе, просто часто чего-то не хватало. Все эти месяцы, с апреля по сентябрь. И вот сейчас до меня дошло, чего именно, — мне не к кому прислониться спиной.
даже о самых прекрасных гостях невозможно забыть, они каждую минуту ощущаются в доме, но только не Русик. Будто он всегда жил с нами
Терпеть не могу скайп. Людям и так непросто получать удовольствие от разговоров, а когда болтовня становится обязанностью, это вообще невыносимо. Но не будешь же в онлайне просто на кого-то пялиться, или читать книжку, или ещё что. Как объяснить, что тебе нужны не слова, а присутствие? Быть рядом, и всё.
К тому моменту папа уже отчалил во Владивосток по своим автомобильным делам. Чем конкретно он занимается, мне не объясняли, а я никогда особо не расспрашивала. Машинами. Папа работает, этого достаточно. У пап ведь так и должно быть: с утра обливаются одеколоном и уходят, возвращаются поздно, поругиваясь, что припарковаться негде, устало укладываются перед телевизором и начинают переключать каналы каждые пять секунд. Ну, ещё с ними можно пересечься на кухне ночью, когда у пап бессонница. Посидеть рядом, заглядывая в сканворд и прихлёбывая чай. Пухлые сборники сканвордов лежат стопкой на подоконнике, но прикасаться к ним запрещено, только папы могут вписывать мелкие буковки чернильной ручкой. «Архитектурный полукруг», — говорят папы. «Арка», — отвечают дочки. Такой разговор. Хороший, по делу. А если не спрашивают, помолчать тоже неплохо. Папы — вроде больших деревьев: сидишь в тени, прислонившись спиной к стволу, и ничего другого не надо.
