Будто из самой топи она росла, так, что только издалека смотреть и можно.
И мерещится ему болото, где под ряской, под трехметровым слоем утрамбованных трупов лосей, росомах, волков, лисиц, белок, бурундуков, стоит Черная церковь. И горят в ее оконцах бледно-голубые огни – свечи покойников. И ждет она, что однажды опоздает старый Борис, не успеет до окончания Пасхи из леса уйти.
И мощь ее никогда не иссякнет.
Одинокая участь светла.
Безначальная доля свята.
Это Вечность Сама снизошла
И навеки замкнула уста.
Полюби эту вечность болот:
Никогда не иссякнет их мощь.
Этот злак, что сгорел, – не умрет.
Этот куст – без истления – тощ.
Черт, когда мир создавался, похитил у Господа кусок земли, съел да выблевал. Вот и болота получились. А вы говорите, невидаль.
Лодыри, выпивохи и взяточники. А еще сетуют, что отношение к полиции у народа пренебрежительное.
А добрые дела просто так делаются. Доброта – это норма, ею не гордятся.
Пущай на стороне атамана ад. На стороне Интернационала – пулеметы.
а вдруг Путин заново лагеря построит, и жизнь наладится, и, как раньше, по брошенной дороге поезда поедут.
великаншей бродила за кривым частоколом леса. Деревья ломались и падали
